Кнут Гамсун: Трагический индивидуализм Севера против индивидуализма Модерна.
Платон говорил, что лишь философ способен испытывать наивысшие формы чувств. Такое бытие оказывается совершенно непонятно на онтологическом уровне для людской массы, в осознании которой этот Иной Субъект представляется классическим «Идиотом» Достоевского. То, что фундаментальный литературный герой великого русского писателя родственен систематическим главным героям Гамсуна, равно как и самому Гамсуну, очевидно не только при прочтении литературных произведений, но и из слов самого норвежца: «Достоевский - единственный художник, у которого я кое-чему научился, он - величайший среди русских гигантов», - писал он своей жене Марии Андерсен. Князь Мышкин - это архетип, образ «Русского Фауста», и у Гамсуна он систематизируется в плеяду главных героев. Их побратимство происходит уже на кровном уровне:
«Это (Мышкин, прим. ред.) был молодой человек, лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой. Глаза его были большие, голубые и пристальные; во взгляде их было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь. Лицо молодого человека было, впрочем, приятное, тонкое и сухое, но бесцветное» Ф. М. Достоевский, «Идиот».
Поэтому мы органически дополняем друг другу Достоевского и Гамсуна, а также Гюнтера и Клаусса, - для полноты понимания «Трагического индивидуализма» и его оппозиции к либеральному и рационалистическому индивидуализму Модерна. В своих произведениях Гамсун строит ментальную борьбу таких героев-одиночек с окружающей их современностью. Но и сами произведения Гамсуна, их структура - это оппозиция Высокой поэзии к низменной литературе XX века: вместо дыма индустриальных городов он описывает пейзажи и природу родной Норвегии, выводя их на первый план, как действующее лицо. Природа для Гамсуна занимает особое место в творчестве: как и человек, она способна переживать, ностальгировать, экзистировать. Природа становится неким зеркалом души главных героев Гамсуна, хотя в тот же момент она совершенно автономна. Природе норвежского леса так же присущ этот «Трагический индивидуализм» Севера, которого нет в природе города и цивилизации. В конечном итоге, он почти всегда обрекает и героев, и Природу Леса на гибель, тем самым освобождая оных от той нескончаемой депрессии, которую подпитывает извне Модерн: будь то бессмысленная болтовня купца или экспедиция рудокопов в «Соках Земли». Эта меланхолия в высшей степени показательна для описания не только творчества Гамсуна, но и прежде всего нордического Dasein'a и экзистирования этого типа в современном мире.
Испытывая нищету, лишенный тем самым крова и пропитания, главный герой «Голода» все равно не утрачивает своего природного благородства и аристократизма. Даже тогда, когда он получает за публикацию своих статей в газете небольшие деньги, он, по-прежнему терзаемый голодом, предпочитает отдать их другим, нежели вцепиться в Материк материального спасения. Этот во многом автобиографический роман, описывающий времена, когда писатель сам голодал и скитался по улицам Христиании в годы своей юности, очень схож с описанием голодных дней в Вене у Фюрера в его «Mein Kampf». Находясь в состоянии голода, дошедшего до продолжительного аффекта, они таким образом проходят собственную инициацию - аффект позволяет видеть иную картину мира. На протяжении всего романа герой идет в своем «Ледяном походе» по безмятежным и одновременно суетливым улицам города, пока в конце не записывается юнгой на уходящее из порта торговое судно. Это уход от Модерна, бегство от суши к более неуравновешенной, но совершенной стихии - морю и его героическому покорению (подробнее - http://russ.center/ru/yulius-evola---moreplavanie-kak-geroicheskiy-simvol ).
Контраст между индивидуалистом Гамсуна и индивидуализмом Модерна еще ярче показан в романе «Пан». Своего главного героя - лейтенанта Томаса Глана он помещает в лоно норвежской природы, где тот живет со своим верным псом, охотясь на дичь и гуляя среди леса. Он живет с самим собой, но при этом он открыт, как бывает открыт перед миром лишь младенец. Жизнь пейзажей, вся полнота природы Севера играют своими красками вместе с Гланом, поэтому природа, как и символизм древнего бога Пана, украшающего его охотничью пороховницу - это такие же главные герои, как и Томас Глан. Пан отождествляется с тем, что окончательно покинуло «цивилизацию» Модерна, с которой охотник соприкасается в гостях у местного купца. Символизм Пана - это очень тайное, сокрытое дионисийское начало, являющееся символом стихийной мощи, иррационализма, эротических и веселящих энергий, а главное - жизненных автономий от материальной зависимости. У Глана такая «Цивилизация Пана» - антитеза Модерну, а именно Лес, как таковой, или если точнее - Северный Urwald. Но попытка включить в свой меланхоличный мир двух местных девушек заканчивается для него катастрофой и гибелью не только одной из них, но и самой цивилизации Глана, его Мира. В конечном итоге, Глан уезжает из родной Норвегии в Индию, где погибает от пули товарища на охоте.
Если в «Пане» тема любви у Гамсуна отодвинута на второй план, доходя скорее до застенчивой влюбленности Глана к Эдварде и Еве, то в «Виктории» Гамсун всецело раскрывает возвышенную, «шекспировскую» любовь. Юханнес Мёллер и Виктория образуют абсолютно два разных полюса, между которыми с самой юности горит пламя любви. Оно не гаснет даже тогда, когда Мёллер вступает в помолвку с девушкой, которую он некогда спас от смерти, а Викторию выдают замуж за сына богатого помещика. Когда гибнет жених Виктории, а от Мёллера уходит его невеста, даже тогда нордическая сдержанность этих людей не позволяет им воплотить их чувства в внешнее проявление. Но в конце умирающая Виктория пишет своему любимому письмо - чистое прощание с миром, центральным звеном в котором был Юханнес Мёллер. Любовь для Гамсуна обязательно несет в себе разрушительное естество, но такое разрушение само по себе прекрасно. Так, Гамсун выступает продолжателем рыцарской поэзии и темы куртуазной любви.
Центральным произведением у Гамсуна служит роман «Соки Земли». На первый взгляд - литературный гимн тому Первозданному миру, к которому тяготит он сам. Но в самом романе заложено множество троп, ведущих к мировоззрению писателя. Возвращаясь к первооснове, совершая рывок к Традиции, главные герои романа Исаак и Ингер поселяются в глубоком лесу вдали от общества. Вначале они живут гармоничной жизнью с природой, пока цивилизация Модерна сама не настигает их, растекаясь и засасывая их к себе, как слизь. Герои создают семью, вместе учатся бороться и противостоять агрессивной среде, отстаивая свою идентичность. В высшей степени показательна та форма любви к жизни у Ингер, незатронутая христианскими догмами общественности: имея страшный природный недуг - заячью губу (при своей общей внешней красоте), она убивает своего ребенка, когда тот рождается с этим дефектом. Когда же спустя шесть лет тюремного заключения за это «убийство» (по мнению настигнувшего их больного общества) Ингер возвращается к своим детям и мужу, их семья и хозяйство представляют собой аутентичный крестьянский идеал древности. Это и есть Соки, или же «Плоды Земли». Недаром именно этот роман заканчивается в несколько ином для Гамсуна ключе - жизнь семьи Исаака продолжает идти своим чередом, преодолев множество препятствий.
Как философ, Кнут Гамсун в чем-то повторяет философскую топику Спинозы, где «Природа - и есть бог», проявляя при том всю присущую ему нордическую сдержанность и дистанционность от читателя. Он не заявляет о себе и своем боге громогласно, но вместо этого он восхваляет красоту, эстетику, верность, личность, традицию, аристократизм духа. Гамсун - прежде всего поэт, и как поэт он остался верен себе до конца.
«… Из чистого рыцарства, сынок, из чистого рыцарства»